Геймер по ту сторону портала. Часть Первая

Лейтенант Омойский углубился уже достаточно в лес, прежде чем решил остановиться и пописать на дерево. Было абсолютно темно, свет лагеря был едва виден сквозь деревья, и облегчаться в темноте было немножко напряжённо – темнота вокруг напрягала в мозгу какие-то детские страхи, древний страх человека перед темнотой, тёмным лесом, полным когтистыми зверями и мистическим ужасом. Сделав дело, Омойский отправился назад. До этого он обошёл чуть ли не весь лагерь, пытаясь выяснить нет ли там туалета. Ведь даже на последних учениях был предоставлен туалет, а кем, кто бегал в кусты, применялись санкции. В лагере туалета найти не удалось. Его посылали то на другую сторону, то просто разворачивали, говоря, что ему не положено идти дальше. Лагерь был достаточно большой, однако Омойский даже и не думал пытаться что-то сосчитать, ибо меньше знаешь, больше спишь.

– Стой, кто идёт! – внезапно возник из ниоткуда часовой.

– Лейтенант Омойский, – представился посетитель лесных удобств и потянулся к карману за за документами.

– Идите уже, товарищ лейтенант, там ищут вас все! – часовой отстранился за дерево, уступая дорогу.

Лейтенант Омойский быстрым шагом направился в лагерь. Недобрые предчувствия появились из ниоткуда. Кто он такой, чтобы его отдельно искать? Видимо, просто какой-нибудь генерал не застал при подразделении командира и сейчас готовится показательно отчитать его. Из-за спешки Омойский споткнулся о натянутую верёвку какой-то палатки. Не желая выяснять отношения с установившими эту палатку, лейтенант быстро скользнул в сторону и быстрым шагом, пригнувшись, скрылся за соседней палаткой. Из потревоженной палатки послышался мат, но никто не вылез. Едва Омойский решил двинуться дальше, как услышал голоса.

– Нашли этого вашего Омойского уже? – спрашивал раздражённый, но как-то наигранно раздражённый голос.

– Сказали отлить отошёл, товарищ генерал, – голос отвечающего был нервный, но не подобострастный. – Может кого другого пошлём, а этот пусть под счастливой звездой родился?

– Так как вы говорите, особого служебного рвения нет и взвод так себе? Ни рыба ни мясо этот Омойский? Нет, пусть уж он, подождём. Всё равно надо кого-то туда послать, практика показывает, если никого не послать будет хуже.

Послышались приближающиеся шаги. Омойский отошёл в сторону и двинулся в направлении, где он оставил свой взвод. Похоже, ищут именно его. И похоже, назначили крайним за что-то. Омойский и в самом деле не отличался особым рвением. Свободное время проводил за компьютерными играми, целый год копил, чтобы с жалования купить компьютер покруче. На службу ходил в томительном ожидании ранней пенсии. Старался не выделяться и не попадаться. А тут вдруг ищут его персонально. У него возникла мысль, что, возможно, лучше вернуться в лес и посидеть там ещё полчаса, покуда всё не утрясётся. Но часовой видел его. Возникла мысль, что обидно будет умереть, лишь пару месяцев поиграв без тормозов на крутом компьютере.

– Омойский! Ё…………! – из ниоткуда возник капитан Петров. – Где ты ….. Сука……Лейтенант Рыбин, сопроводите Омойского до его взвода, и глаз не спускайте. Я сейчас к генералу, он скоро тоже подойдёт.

Омойский понял, что теперь ему не отвертеться. Его хотят куда-то послать, несмотря на то, что взвод у него самый раздолбайский. Вообще всё это ему не нравилось с самого начала: как подняли по тревоге, как погрузили на машины, как приказали ставить палатки в лесу, как в этом лагере не оказалось туалета. В эту ночь дежурства не намечалось и Омойский планировал поучаствовать в какой-нибудь осаде в ММОРПГ.

Омойский увидел, что его взвод уже построен. Не успел он чего-нибудь сообразить, как рядом появился генерал.

– Товарищ лейтенант, опаздываете! Значит так, повторяем инструкцию. Ваш взвод заходит в портал. Вы тянете кабель. Устанавливаете на штативах датчики и видеокамеры. Нужно обозначить датчиками периметр сначала десять на десять метров, (надеюсь, не надо учить, как квадрат разметить?) потом сто на сто метров. Держите постоянную связь. После установки стометрового периметра начинаете обследовать его окрестности находясь в пределах видимости и радиосвязи. В это же время второй взвод занимает периметр и устанавливает два орудия. Если будут проблемы с радиосвязью или видимостью, немедленно возвращаться к периметру. Всё ясно?

– Так точно! – ответил Омойский. Его до последнего момента не покидала мысль, что нужно отказаться, пусть даже назовут чмом и предателем, но собраться и сделать это он не смог.

…Это был портал. Огромная арка, похожая на арку ворот, за которой был виден какой-то другой мир.

Взвод зашёл внутрь. Половина людей смотрела по сторонам, держа пальцы на спусковом крючке, половина устанавливала видеокамеры и датчики на треногах. Делали они это как-то неуклюже. Омойский смотрел на это и недоумевал, почему надо было привлекать его взвод, очень низкокачественные, чуть ли не плоскостопные войска. С техникой у этих ребят было плохо. Даже в стройбат бы он их не отправил, опасаясь, как бы не построили чего не так. Но ему всегда выделяли именно таких солдат. Каждый раз на учениях он опасался, как бы они не выстрелили не туда. Но он всегда понимал, что с него не требуется сделать их них идеальных бойцов. Главное их чем-то занять. Маршировать, учить устав, чего-нибудь чистить, чего-нибудь копать. Учения были редко. А тут они ставили эти треноги и матерились. Им выдали наушники, и похоже, каждому солдату кто-то давал инструкции, как что установить. В общем, не было ничего сложного. На треноге располагалась камера, её нужно было просто поставить и воткнуть кабель. Видимо, камеры начинали работать и дополнительной настройки не требовали, но солдаты напрягались, ибо дело было непривычное. Омойский подумал, что им было бы проще копать, чем отмерять расстояние и расставлять камеры.

Десятиметровый периметр был быстро установлен и солдаты принялись сооружать стометровый периметр. Омойский думал, что, возможно, лучше было бы поставить в начале какой-нибудь тридцатиметровый периметр, но решил не выступать и молчать. Ему тоже выдали наушники с микрофоном, но никаких указаний лично ему не поступало. Она просто прохаживался мимо солдат и старался делать умное лицо. Материться перед видеокамерами не хотелось – всё-таки он офицер.

К нему подбежал сержант Семёнов:

– Товарищ лейтенант! Тут меня спрашивают, почему вы не отвечаете, – выпалил он.

– На что я должен отвечать?

– У вас наушники же, – вымолвил Семёнов, и отдал Омойскому. – Вас вызывают.

То что ему, офицеру, выдали неисправные наушники не показалось Омойскому странным. Семёнов сбегал к порталу и получил другие наушники. А Омойскому пришлось слушать все эти инструкции, которые полились в его уши. Его призывали поторопить солдат с установкой датчиков, требовали доложить ситуацию. Омойский хотел спросить, видно ли начальству что-то с помощью камер, но сдержался и дежурно ответил.

– Есть поторопиться, обстановка под контролем!

Человеку по ту сторону канала связи, похоже, ответ понравился и он замолчал. Солдаты стали уставать таскать треноги, камеры и кабеля. Кабеля были уложены неудачно, о них спотыкались. Треноги по периметру ставили на расстоянии 5 метров одна от другой. Омойский подсчитал, что на сто метров приходится двадцать треног, у квадрата четыре стороны, то есть треног нужно поставить восемьдесят штук. Столько же камер и датчиков. Всего оборудование таскали человек двадцать из его взвода, остальные с оружием осуществляли охранение. Легко было подсчитать, что каждый человек должен был сходить туда-обратно раз восемь, таская датчики и треноги. Кроме того, приходилось бегать за новыми и новыми мотками кабеля (радиосвязи и вай-фаю, тут, похоже, были не рады). Омойский попытался подсчитать, сколько раз придётся его людям бегать за кабелями, но понял, что тут чёрт ногу сломит. Кабеля укладывали бессистемно. Некоторые проводились от портала непосредственно к датчику, некоторые сначала прокладывались в ближайшей точке периметра, потом подводились к треноге. Омойский задумался, как же целесообразнее доводить кабеля, сразу к прибору, или по периметру, но решил не вмешиваться. Солдаты начали спотыкаться о ранее уложенные кабеля. Всё равно, подумалось Омойскому, следующий взвод, который должен был притащить сюда два орудия, порвёт при этом половину кабелей и их придётся перекладывать. И проклинать они при этом будут Омойского. Хотя Омойский официально ни разу не организатор прокладки сетей и кабелей. Он официальный специалист по строевому шагу, дежурному расписанию и уставу.

Между тем работа близилась к концу. Омойскому всё больше не нравилось то, что он видел. Под ногами была какая-то густая, низкорослая трава, которая больше походила на мох, чем на траву, но мхом не являлось. Редкими сгустками средь этого ковра что-то возвышалось, Омойский походил рассматривать это что-то и понимал, что такой травы он никогда не видел. Он, конечно, не был ботаником по профессии, но откуда-то зрело убеждение, что даже в лесах Южной Гвинеи подобных растений не сыскать.

Внезапно в мозгу что-то стрельнуло. Портал. Эти ворота без дверей, за которыми был его мир. Он подошёл к порталу. Ворота словно были вырублены в стене, он помнил, что в темноте видел, что они заходили в какую-то пещеру в овраге, тут же они находились на равнине и портал упирался в какой-то склон. В темноте. Он только что писал в ночном лесу. А тут светло. Но светло не как днём, а как-то по-другому. В мозг стали лезть сюжеты фантастических фильмов. Его взвод отправили в какую-то странную локацию, возможно, это какой-то другой мир, раз это портал. Они вошли сюда без костюмов химзащиты или биологической защиты. Возможно, они уже заразились чем-то. Можно, конечно, было надеяться, что биологический фон был проверен перед тем, как пускать сюда его взвод. Ведь всякие бактерии могли и вылетать отсюда наружу, к тем, кто в ту сторону портала. Напрягало то, что начальство послало его и его задрипанный взвод, а не группу какого-нибудь спецназа. Может, они приманка для какого-нибудь хищника? Омойский всегда знал, что в армии не следует казаться умным, и знал, что его считали не особо умным, хотя он был довольно начитанным, просто пофигистом. Он всегда думал, что части, подобные этой все спецоперации обойдут стороной. Ведь везде посылают спецназ, а обычная пехота разве что для красоты охраняет склады…

Подбежал сержант и сообщил, что работа закончена. Омойский понял, что ему следует передать это по цепочке, включил кнопку микрофона и доложил о завершении работ начальству. Те, кто сидел там, вполне могли это всё видеть, зря что ли вокруг столько камер?

Последовал приказ выдвигаться за периметр. Один солдат продолжат тянуть кабель, нести переносную камеру доверили ефрейтору. Примкнув штыки, первое отделение цепью двинулось в сторону. Солдаты бравировали, шутили, и выглядели как-то несерьёзными… Большинству их них было восемнадцать лет. За первым отделением следовало второе, за которым уже шёл сам Омойский. Остальные два отделения его взвода шли следом. Через пятьдесят метров была установлена ещё одна тренога с камерой. Омойский чувствовал какую-то неясную тревогу. Он решил выйти на связь и уточнить, работает ли она. Также он задал вопрос, следует ли продолжать удаляться от периметра или же следует обойти его кругом. К его досаде поступил приказ продолжать удаление. Омойский приказал двигаться не спеша, смотреть под ноги. Трём солдатам они приказал поглядывать на небо, сам поднял взор и ужаснулся. Небо было какое-то не совсем небесное. Оно словно было кристаллическим и по нему шли какие-то трубки. Омойский предложил поставить следующую треногу, хотя пятьдесят метров ещё не прошло. Командование ответило согласием. Взвод остановился. Обернувшись, лейтенант увидел, что из портала уже выкатывают артиллерийские орудия. Из недр его мозга вылезла такая картина: на них из ниоткуда нападают зерглинги или что-то подобное и сминают весь взвод. Эти два орудия если и успеют сделать пару выстрелов, особо не помогут. А ведь они ещё и двухсот метров не отошли от портала. Омойский понял, что видит портал не особо чётко. Возможно это туман? Весь страх перед начальством пропал. Он спросил по связи, замечают ли они ухудшение видимости и есть ли возможность установить пулемёты и огнемёты вместо этих двух орудий и как-то окопаться на периметре, или обложиться мешками с песком и плиты бетонные положить, чтобы снизу что не подкопалось. По голосам было слышно, что командование развеселилось. Вокруг был лишь равнина с небольшими холмиками, что-то росло на ней, возможно, цвело. На никаких насекомых видно не было. Пришёл ответ, что видимость в пределах нормы, нужно продолжать отдаляться от портала. Мозг Омойского лихорадочно занимался расчётами. Он понимал, что в секунду он пробежит меньше десяти метров, ведь он не рекордсмен. Удаление на сто метров от периметра означало более десяти секунд бега. Периметр не укреплён, от него нужно бежать до портала. Если на них сейчас ломанётся что-то страшное, и быстрое, как гепард, оно может выскочить из-за любого холмика, из какой-нибудь норы. Если тот взвод, что сейчас у портала, начнёт стрелять, то это означает возможность погибнуть от «дружественного огня». Судя по длине кабеля, они более ста метров от большого стометрового периметра, до портала было ещё больше. Травообразное покрытие сменилось на каменистое. Некоторые камни были подозрительно шестиугольной формы, как пчелиные соты. Омойский доложил об изменении характера поверхности под ногами и сам приказал ставить следующую камеру. Ему хотелось, чтобы взятое с собой оборудование быстрее закончилось, это был бы повод вернуться. Они все были в касках и бронежилетах, но ноги и руки были прикрыты лишь тканью. Сразу же захотелось иметь какой-нибудь полный рыцарский доспех. Или какой-нибудь бронескафандр.

Сказать в эфир, что они возвращаются и без бронескафандров продолжать не будут? Как отнесётся начальство? Под ногами между тем уже было не пушистое покрытие, похожее на траву (а если при придавливании ботинком эти травы испускают какие-то споры), а полностью каменистое покрытие. Это было похоже скорее на брусчатку. Поверхность была покрыта шестиугольними каменными плитами, словно пчелиные соты.

Омойский вспомнил, что были времена, когда на солдатах испытывали ядерное оружие. Просто сбросили бомбу и приказали пересечь радиоактивный участок. У него всё больше зрели подозрения, что если он не вернётся, его уже готовы списать. Он снова оглянулся. Портал был явно виден хуже, чем должен был быть виден на этом расстоянии. Но по радиосвязи сообщили, что видят взвод Омойского прекрасно. Тут Омойского осенило, они-то смотрят на него не с портала, а с ближайшей треноги. Что это? Тьма сгущается?

– Взвод, стой! – скомандовал Омойский. – А ну построились квадратом. Первое отделение вперёд, четвёртое назад, второе вправо, третье влево.

Отделения не сразу сообразили, где право, где лево, но в квадрат построились быстро. Омойский увидел, что его бойцы испуганы, и, видимо, построившись в квадрат плечом к плечу, испытывают облегчение по сравнению с тем, что ощущали идя в отдалении пяти метров друг от друга.

– Что такое, почему остановились? – раздалось в наушниках.

Омойский не знал, что ответить. Сказать, что тут страшно, и дальше он идти не собирается. Но он чувствовал, что что-то не так. Он стоял в середине квадрата построения, вокруг, ощетинившись штыками наружу, стояли солдаты, оглядываясь по сторонам.

– Подождите, разбираюсь, – ответил Омойский.

Он вышел из квадрата, приказав одному солдату развернуться и смотреть внутрь него. В голову пришла мысль, что если эти шестиугольники под ногами действительно пчелиные соты или гнёзда каких-то гигантских шершней, их точно уже ничто не спасёт. Омойский обошёл квадрат построения кругом. Потом обошёл ещё раз. Мозг явно считал, что что-то не так. Этот мозг мог узнать локацию из компьютерной игры, в которую лейтенант Омойский играл в десять лет, так что этому чувству лейтенант доверял. Омойский приказал сержантам произвести перекличку. Сержанты командиры отделений вышли вперёд и зачитали список своих солдат.

– Товарищ лейтенант, Свиристелева нет! – доложил сержант Махмудов.

– А он был, когда мы начали продвижение? – спросил Омойский.

– Был вроде, – замялся Махмудов.

– Четвёртое отделение! Свиристелев был, когда мы ставили камеры? – обратился Омойский к строю.

– Вроде был! – ответил один солдат.

– Да не, не было, халтурщик он, – ответил другой. – Слинял небось ещё на той стороне.

Омойский, не смотря на то, что особого рвения по службе не проявлял, всегда тщательно изучал личные дела прибывших солдат, чтобы узнавать их по лицам. Не узнать солдата своего взвода в лицо было для него чересчур, хотя как он знал, многие командиры этим не заморачивались – в их часть солдат часто присылали лишь по пару месяцев. Сейчас Омойский понял, что не может вспомнить ни фамилию солдата, которые говорил, что Свиристелев был, ни того, что сказал, что Свиристелева не было. Ни лица самого Свиристелева. Пополнение в четвёртое отделение пришло неделю назад, и, похоже, все эти новые вылетели у него из головы. Странно. Скорее всего вылетели со страху.

Омойский колебался, запросить ли у командования, и у тех, кто смотрит в эти камеры, был ли с ними Свиристелев. С другой стороны это выглядело позорно для него, как командира. Он, конечно, приказал сержантам проверить личный состав перед тем, как отойти отлить, но не успел проверить исполнение и не был уверен, выполнили ли сержанты. В общем, ничего хорошего по служебной линии не обещало. С другой стороны, о продвижении по службе он никогда не мечтал, а теперь лишь хотел вернуться обратно за ту сторону портала. Он был готов наплевать на всё и уволиться со службы.

– Что вы там делаете, лейтенант? – раздался нетерпеливый голос.

Пришлось доложить, что не обнаружен рядовой Свиристелев. Также пришлось признать, что переклички не было. Омойский понял, что вместо того, чтобы с умным видом ходить туда-сюда, пока его солдаты таскали оборудование, ему следовало проконтролировать наличие личного состава. Но вся эта ситуация была столь непривычка и необычна для него, что ему это даже в голову не пришло. Но он знал, что главное не признаваться и всё отрицать, тогда может миновать его кара.

Лейтенант стал опрашивать солдат четвёртого отделения. Но они ничего не могли сказать. Семеро из прибыли лишь на прошлой неделе, в том числе Свиристелев. Как выяснилось, Свиристелев и фигурой, и комплекцией, и повадками похож на Иванова. Поэтому многие сомневались, видели ли они Свиристелева или Иванова при первичной установке оборудования.

Вокруг как будто стало темнее. Арка портала явно была видна хуже или же у Омойского помутнело в глазах от нервного напряжения.

Начальство требовало двигаться дальше. Омойскому едва удалось добиться разрешения развернуть взвод и пройти хотя бы половину расстояния до периметра, чтобы прочесать его. На этот раз взвод бы развёрнут не в четыре цепи на каждому отделению, а в две цепи по два отделения в каждом. Был приказ внимательно смотреть под ноги. Те небольшие холмики, которыми покрыта устеленная неким подобием травы поверхность, казались теперь большими. Если когда они шли от портала, казалось, что за ними ничего не может спрятаться, теперь такого ощущения не было. Наоборот, они казались достаточно большими. Залечь, за ними, например, чтобы отстреливаться, вполне можно было.

– Нашёл! – крикнул солдат справа.

– Всем стоять! – воскликнул Омойский и побежал к крикнувшему. Побежав, он увидел, что было найдено солдатом. Это был ботинок. Правый. Такой же, как у всех солдат взвода.

Пока Омойский докладывал о находке, один из солдат воскликнул.

– Тут земля мягкая! – и начал протыкать штыком подобие дёрна, что устилало землю, потом сорвал слой и принялся рыть штыком.

Омойский доложил о мягкой земле. Лопат у взвода при себе не было. Но на запрос разрешения вернуться за лопатами был получен приказ двигаться дальше. Было сообщено, что рыть будет другой взвод. Внутри периметра прохаживались солдаты второго взвода, в портал начал входить третий взвод. Омойский вновь построил солдат квадратом, где каждой стороной его было отделение и приказал двигаться вперёд и смотреть друг за другом.

Солдаты были встревожены. Таких серьёзных и озабоченных лиц у личного состава Омойский никогда не видел. Он даже не знал, что эти раздолбаи способны выглядеть так серьёзно. Они прошли мимо нескольких установленных ранее треног с датчиками и камерами. Настроение у всех было всё более паршивое.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *